Житие приводится в сокращении. Читать полностью можно в книге «Батюшки святы. Духовники и старцы Киево-Печерской Лавры».

Всемилостивый Господь, «иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити» (1Тим. 2:4), никогда не оставляет без духовного окормления ищущих вечного спасения. Не оставляет Он таковых и в последнее время, перед кончиной веков, и посылает на обширную ниву Христову искусных делателей — благодатных и духоносных старцев. Светильником веры во тьме богоотступничества, духовного оскудения и невежества XX столетия был преподобный и духоносный старец схиигумен Кукша (Величко).

Преподобный Кукша родился 12 октября 1875 года в селе Арбузинка Херсонской губернии Елисаветградского уезда (ныне Николаевская область) в семье благочестивых и христолюбивых родителей Кирилла и Харитины Величко и наречен был во святом крещении Косьмою. Родился и возрастал Косьма в те благосло­венные времена, когда люд православный, подъяв на себя тер­пеливый труд, ходил пешком на богомолье и к Киево-Печерским святым, и в Лавру преподобного Сергия Радонежского, и на далекий север — в Валаамскую и Соловецкую обители, и на поклонение ко Гробу Господню во Святую Землю. <…>

Косьма всем сердцем стремился к монашеской жизни. Словно за благословением Божиим на последующий жизненный путь, Косьма отправляется в 1895 году с паломниками в Святую Землю. <…>

Прожив в Иерусалиме полгода, осмотрев в Палестине все святые места, Косьма на обратном пути посещает Гору Афон. Здесь встрепенулась его душа, здесь он особенно воспылал желанием подвизаться в монашестве. Перед отъездом паломники направились к игумену русского Свято-Пантелеимонова монастыря архимандриту Андрею (Веревкину +1903) за благословением в путь. Подошедши к наместнику, Косьма сказал: «Отче, я очень хочу здесь остаться, но прежде мне надо поехать домой и получить благословение родителей». «Ну, хорошо, поезжай, через год приедешь», — напутствовал его игумен и одарил иконкой святого великомученика Пантелеимона. Эту иконку отец Кукша вставил в киот и хранил всю жизнь.

По возвращении Косьма посетил киевского старца Иону, известного всем своей прозорливостью и чудотворениями. Старец принимал людей во дворе Свято-Троицкой обители, всем раздавая благословение. Приближался в очереди со всеми и Косьма, с замиранием сердца думая: «А вдруг старец не благословит меня на Афон?» Неожиданно отец Иона сам подошел к Косьме, коснулся его головы крестом и сказал: «Благословляю тебя в монастырь! Будешь жить на Афоне!»

Харитина с величайшей радостью и благодарением Богу восприняла известие о решении сына. После долгих слезных молитв Косьмы, многих уговоров супруги и родных отпустил сына на Афон и отец: «Пусть едет, Бог его благословит!» Напутствуя в дорогу, Харитина благословила Косьму Казанской иконой Божией Матери в небольшом старинном деревянном киоте, с которой преподобный не расставался всю свою жизнь и которая положена была ему во гроб после кончины.

В 1896 году Косьма прибывает на Афон и поступает послушником в Русский Свято-Пантелеимоновский монастырь. Стараясь во всем по жизни уподобиться древним отцам-подвижникам, он ревностно исполнял возложенное на него игуменом монастыря послушание просфорника. В Пантелеимоновом монастыре тогда проживало более двух тысяч человек монахов и послушников. Порядок был идеальным, дисциплина строгая: всем послушникам и монахам, старым и молодым, надлежало ходить в сапогах. Другая обувь не благословлялась. Отец Кукша, будучи уже в 90-летнем возрасте, всегда ходил в сапогах, несмотря на глубокие венозные раны. Он говорил: «Мне кажется, что у меня ноги рассыплются без сапог». <…>

Косьма был переведен в скит Новая Фиваида Пантелеимоновского монастыря на послушание гостинника в странноприимную для паломников, в которой подвизался одиннадцать лет. Прилежно исполняя его столь долгое время, Косьма стяжал благодушное терпение и истинное смирение. Вскоре послушник Косьма был пострижен в рясофор с именем Константин, а 23 марта 1905 года — в монашество и наречен Ксенофонтом. По Промыслу Божию отцу Ксенофонту предстояло семнадцать лет постигать основы монашеской жизни на Афонской Горе.

В 1913 году афонский монах Ксенофонт , посетив предвари­тельно своих родителей, по благословению митрополита Киевского и Галицкого Флавиана (Городецкого) становится насельником Киево-Печерской Свято-Успенской Лавры. Во время Первой мировой войны он разделил печали и скорби военного времени, молитвами и трудами служа Отечеству на санитарном поезде, принимавшем раненых в боях с австро-венгерской армией. По окончании срока своего послушания отец Ксенофонт в 1917 году возвратился в Киево-Печерскую Лавру, где его вскоре рукоположили в сан иеродиакона, а через неделю — в иеромонаха. Своим усердным служением Го­споду, любовью к Нему и ближним, смирением и послушанием батюшка снискал всеобщее уважение среди братьев, служа для них примером в монашеском делании. Отец Ксенофонт нес по­слушание в Дальних пещерах: заправлял и зажигал лампады перед святыми мощами, переодевал святые мощи, следил за чистотой и порядком.

«Мне очень хотелось принять схиму, — рассказывал он, — но по молодости лет (сорок лет с небольшим) мне отказывали в моем желании. И вот однажды ночью я переодевал мощи в Дальних пе­щерах. Дойдя до святых мощей схимника Силуана, я переодел их, взял на свои руки и, стоя на коленях перед его ракой, стал усердно ему молиться, чтобы угодник Божий помог мне сподобиться по­стрига в схиму». (В это время отец Ксенофонт был уже в сане игу­мена). Вскоре после этого отец Ксенофонт неожиданно тяжело заболел, как думали, безнадежно. Решено было немедленно по­стричь умирающего в схиму. При пострижении в схиму нарекли ему имя священномученика Кукши, мощи которого находятся в Ближних пещерах. Конечно, душа преподобного и тогда уже была готова ко вселению в Небесные Обители, но Господь продлил дни его земной жизни для служения людям во спасение их. После по­стрига отец Кукша стал поправляться и вскоре совсем выздоровел.

С 1917 года после Октябрьской революции для Святой Право­славной Церкви и всего народа наступило время огненных испы­таний. Вместе со своими соотечественниками их всецело разделил и преподобный Кукша. После того как Киево-Печерскую Лавру в 1930 году окончательно превратили в музейный городок, а по­следних монахов из обители изгнали еще в 1929 году, батюшка служил сначала в Ольгинской церкви на Кловском спуске на Печерске, что рядом с Лаврой. Затем с 1933 до 1938 года был служащим священником в киевском предместье в храме на Воскресенской Слободке (на ее месте в 1960-е годы построен жилой массив Воскресенка, название которого происходит от названия церкви). Надо было иметь великое мужество, чтобы служить священником в то время. В апреле 1938 года для батюшки Кукши начался тяжелый исповеднический подвиг: по доносу «тройка» НКВД приговаривает его как «служителя культа» к пяти годам лагерей с отбыванием срока в Пермском крае в Соликамском исправительном лагере в отделении «Вильва». А после отбытия этого срока старец еще три года находился в ссылке.

Так в возрасте шестидесяти трех лет отец Кукша оказался на изнурительных лесоповалочных работах. Труд был очень тяжелым, особенно в зимнее время в лютые морозы. Работали по четырнадцать часов в сутки, получая очень скудную и плохую пищу. Но всегда содержал в своей памяти, что «многими скорбями подобает нам внити в Царство Небесное» (Деян. 14:22). Господь, взирая на мужество исповедников, однажды явно для всех утешил и укрепил присных Своих в терпении и уповании. Владыка Антоний (Абашидзе), находившийся в Киеве, хорошо знал отца Кукшу и почитал его. Однажды отец Кукша, будучи в заключении, получил от высокопреосвященного Антония посылку, в которую владыка вместе с сухариками умудрился положить сто частиц просушенных запасных Святых Даров. Проверяющие не обнаружили Святые Дары или сочли их за сухари.

«Но разве мог я один потреблять Святые Дары, когда многие священники, монахи и монахини, долгие годы находясь в заклю­чении, были лишены этого утешения? — рассказывал впоследствии батюшка. — Я сказал некоторым священникам, что получил Святые Дары. Верующие с большой осторожностью оповестили “своих”, чтобы те в назначенный день в определенном месте незаметно для конвоя готовы были принять Святое Причастие. Мы сделали из полотенец епитрахили, нарисовав на них карандашом кресты. Прочитав молитвы, благословили и одели на себя, спрятав под верхнюю одежду. Священники укрылись в кустарнике. Монахи и монахини по одному подбегали к нам, мы быстро накрывали их епитрахилями-полотенцами, прощая и отпуская грехи. Так в одно утро по дороге на работу причастилось сразу сто человек. Как они радовались и благодарили Бога за Его великую милость!»

Господь не оставлял Своей милостью переносящих страдания за имя Его. <…>

Отец Кукша вернулся в Киево-Печерскую Лавру и был с великой радостью принят братией. Нес он послушание свечника в Ближних пещерах. «Это был 46-й год, после войны. Помню, приехал в Лавру, вышли все монахи на середину на освящение хлебов, одет кто в чем. Кто в фуфайках, кто в шинели, кто что имел, то и надел. Еще не всем успели подрясники пошить. Потом уже люди приносили черную материю. Монахов было еще мало, не больше двадцати. Всем пошили клобуки, мантии, подрясники, и мы стали похожи на монахов. Мое послушание было такое: я сидел в Ближних пещерах продавал свечи и служил в пещерах заказные молебны», — рас­сказывал батюшка о тех временах.

Двадцать лет своей монашеской жизни преподобный Кукша подвизался в стенах Киево-Печерской Лавры. Через старца, испытанного в горниле всевозможных искушений, люди начинали трудный, узкий, но истинный путь спасения. Ведает только Господь, скольким он помогал и скольких обнимал всепрощающей и всепокрывающей любовью, которая так привлекала людей, стремящихся к нему со всех концов страны. Как за полвека до этого в Иерусалиме палом­ники окружили Косьму и старались с его головы и одежды взять чудесно излившийся из лампады елей, чтобы помазаться им, так и к отцу Кукше в страждущей земле нашей шла нескончаемая ве­реница людей, ждущих Божией помощи и утешения, изливавшихся через молитвы, духовные советы и наставления святого под­вижника.

Молитвою, терпением и состраданием, добрым словом и ду­ховным советом старец отвращал от безбожия и греха и обращал к Богу. Старец никогда не осуждал согрешающих и не сторонился их, а наоборот, всегда с состраданием принимал их.

Говорил: «Я сам грешный и грешных люблю. Нет человека на земле, который бы не согрешил. Един Господь без греха, а мы все грешные».

Ис­поведь всю жизнь была его основным послушанием, и все стре­мились у него исповедаться и получить душеспасительные советы и назидание.

Богоборческую власть раздражала и страшила жизнь угодника Божия. Он был постоянно преследуем и гоним. По этой причине в 1953 году отца Кукшу из Киево-Печерской Лавры перевели в Почаевскую.

читать публикации:

«О, старец, тебе давно в этих пещерах место уготовано!»