Покаяние – не отдельный акт, но целый путь. Смысл пути определяется его целью. И конечная цель и смысл покаяния – радость примирения и встречи.

Самое опасное для заблудившегося человека – не отсутствие дороги, а ложные тропинки, очень похожие на настоящие. Отец Александр Шмеман назвал две такие ложные покаянные тропинки опасностью «юридизма» и опасностью «психологизма».

Юридизм

Человек уклоняется в сторону юридизма, когда рассматривает покаяние по преимуществу дисциплинарно и считает поводом к нему нарушение закона. Юридизм склонен сводить грех к преступлению и видеть средство разрешения греха в наказании, а конечную цель – в восстановлении справедливости. Покаяние превращается в рассудочный поиск расхождений своего поведения с готовым кодексом. По форме это напоминает отчет. Само таинство начинает мыслиться по образцу судебного делопроизводства, где кающийся сначала при подготовке к исповеди выступает как детектив, который должен к определенному сроку открыть достаточное количество преступлений, далее, уже в ходе исповеди, он выступает как обвиняемый и одновременно как прокурор (а порой и как свидетель защиты, ищущий смягчающие обстоятельства), а священник при этом подталкивается к роли судьи, а то и к роли адвоката. Такой образ покаяния плох тем, что он скользит по поверхности, не затрагивает сердечной глубины, не ищет корней греха, и оттого не происходит собственно метанойи – перемены ума, и раз за разом один и тот же душевный сорняк надоедливо вырастает на том же самом месте.

Эта «юридическая», формальная тенденция особенно угрожает захватить нашу исповедь, когда нет в душе живого покаянного чувства – она оцепенела, окаменела. Что мы можем противопоставить этой тенденции, чтобы углубить нашу исповедь?

Эту проблему решает маевтика. Нужно самому себе задать вопросы, которые позволят выявить истинную причину совершаемого греха. Когда нам удается с помощью майевтики  сделать усилие и от поверхностного «юридического» называния греха сделать шаг вглубь нашей собственной души, то происходят следующие «перемены ума»:

1. Исповедь из безличной становится личной;

2. За поверхностью прегрешения открывается корень страсти;

3. Теплохладное отношение ко греху сменяется тем, что можно назвать обжигающим холодом;

4. И, наконец, главное – у нас появляется шанс за скорлупой греха, за напластованиями грязи встретить какой-то странно знакомый лик – нет, это вовсе не «Троица» Рублева, а картонная самодельная иконка, у которой есть только одно преимущество – это мы сами.

Вот – главное. Нам нужно от плоскости формальной исповеди углубляться и углубляться к корням греха для того, чтобы пройти сквозь грех до самих себя. Ведь если мы солидарны с тем, что покаяние венчается радостью встречи, то самое главное в нем отнюдь не сокрушение, не очищение и не исправление, это все лишь средства, главное же – чтобы проснулась наша личность. Иначе кто же будет встречаться с Господом?

Когда Господь придет, плохо, если он застанет нас в не до конца выметенном и убранном доме, но это гораздо лучше, чем прийти ему в чистый, но совершенно пустой дом.

Психологизм

Человек уклоняется в сторону «психологизма», когда поводом к исповеди считает переживаемое душевное неблагополучие, тревогу, дискомфорт. Психологизм хочет редуцировать грех к вине, средство разрешения греха видит в оправдании, а конечную цель – в успокоении.

Как психологизм может проявляться в исповеди? Женщина сразу после исповеди неудовлетворенно жалуется: «Ну вот исповедовалась – и ничего, совершенно не полегчало». Конечно, чувство облегчения, освобождения от тяжести, от гнета греха может быть чудесным душевным следствием покаяния. Но в духовной жизни нельзя путать следствия с целью. Душа вообще не выносит по-солдатски прямолинейных предписаний. Если мы хотим испытать радость, мы не можем отдать своей душе приказание – «Равняйсь! Смирно! Радуйся!». Она не послушается. Джон Старт Милль писал о «хитрой стратегии счастья» – для того, чтобы достичь счастья нельзя делать счастье целью, нужно стремиться к достойным целям, и тогда счастье может прийти как награда усилий. Облегчение, как и любое другое душевное состояние не может быть целью исповеди.

В исповеди психологизм проявляется в том, что мы начинаем слишком большое внимание уделять нашим душевным состояниям, обсуждаем конфликты, отношения с другими людьми, пытаемся объяснить грех, например, тем, что мы оказались в ситуации, где приходилось выбирать меньшее из зол и т.д. Вся эта «задушевная беседа» мотивируется одним – избежать встречи с самим объективным грехом и с объективной ответственностью за грех, а остаться с психологической тенью греха – с чувством вины. В этом есть мотивация избегания наказания: раз уж я признал свою вину, то что же меня наказывать – повинную голову меч не сечет.

Итак, опасность психологизма состоит в подмене греха чувством вины. Эта тенденция в покаянии зажимает человека в тиски между двумя равно непродуктивными установками, которые в одном психологическом тесте именуются экстрапунитивностью и интропунитивностью. Опасность в том, что всю энергию человек направляет либо на поиск обвинения другого, либо на поиск самообвинения. Обвинение себя вовсе не лучше обвинения других, потому что оно склонно само чувство вины превратить в страсть. Если бы понадобилось само чувство вины изобразить графически, то это была бы закручивающаяся спираль, которая как бы обвивает грех. В этом коварство: грех в своей грубой правде становится, не виден, он скрыт внутри колец чувства вины. Подчиняясь этой страсти, человек становится угодливым, пассивным, он не смотрит в глаза и внешне это может напоминать смирение. Но он все дальше уходит от возможности распрямиться и шагнуть навстречу другому человеку и Богу. И вновь мы возвращаемся к общей идее понимания смысла исповеди и покаяния как встречи. Культивирование страсти вины создает смертельную опасность покаяния без встречи. Это опасность Иуды. Он раскаялся, но не пошел на встречу, не совершил акт исповедания лицом к лицу. Оттого может быть, в чувстве вины ощущается какой-то вирус самонаказания и, в пределе, самоубийства.

Итак, тенденция психологизма может привести к исповеди без покаяния или к покаянию без исповеди, без встречи лицом к лицу. Исповедь без покаяния превращает таинство в душевную комфортную беседу о себе, а покаяние без исповеди – грозит замыканием в чувстве вины, когда страшная, но целительная встреча подменяется душевным самоедством.

Сходство между невротическим аффектом и тем, что в аскетике называют страстью, состоит в утрате свободы личности, в пленении личности. Мы так и говорим в пассивном залоге «Меня охватила страсть», «Меня обуял гнев». Это не я что-то чувствую, что-то делаю, а гнев и страсть что-то делают со мной, я признаю себя пассивной жертвой.

Решение проблемы юридизма и психологизма

Задача состоит в том, чтобы помочь человеку отличить себя от греха. Нельзя соглашаться и солидаризироваться с грехом, но вполне можно соглашаться с тем, кто оценивает поступок как грех (с кающимся). Человек, чувствуя такое подтверждение себя, понимая, что другие не отождествляют его личность с грехом, получает плацдарм для внутренней борьбы.

Тенденция психологизма пытается нам внушить, что грех – это только внутреннее, только душевно-духовное состояние, а не что-то материальное, бытийное, объективное. А раз так, то главное нам исповедаться, раскаяться, получить прощение, и дело покаяния на этом закончено. Представим такую картину. Расшалившийся мальчишка играет мячом, невзирая на предупреждения взрослых и, в конце концов, разбивает окно. Недовольство родителей – слезы – «я больше не буду» – прощение. Но после всего этого хороший отец возьмет инструменты и позовет сына вместе вставлять новое окно. Бог мыслит вещами, мысль Бога – бытийна, онтологична. И прощение Бога – онтологично. Отпуская грех, он одновременно начинает работу по исцелению, восстановлению, исправлению нарушенного нашим грехом мира. Мы сами не в силах склеить разбитого стекла, ни вставить новое, но стремиться к тому, чтобы подержать гвоздь, пока отец вставляет новое окно, – это наша обязанность. Это радостный шанс совместного творчества с Богом.

С точки зрения психологии проблема воплощения, реализации результатов покаяния – это не столько проблема нашего безволия и нашей забывчивости, это проблема установки. Понятие установки, то есть внутренней готовности действовать определенным образом, является одним из важнейших в психологии. Один из психологических законов гласит: если человек попал в напряженную социально-психологическую ситуацию, он будет действовать чаще всего по логике сил этой ситуации, а не по логике своей свободной воли. Возможность остаться верным себе состоит в том, чтобы избежать попадания в ситуацию, либо войти в ситуацию с внутренней интенсивной установкой, заранее развитой в себе готовностью действовать определенным образом. Установка может не просто мыслью, а силой послужить проводником свободной воли стать в гуще сил мира.

Мы корим себя, что всякий раз нам не хватает воли и геройства, чтобы после исповеди удержаться в подвиге чистой жизни. Но может быть стоит принять менее романтический образ огородника, который получил в покаянных трудах несколько зерен, и их нужно сохранить, укрыть, поливать и постепенно выращивать. Вот установка и дает нам такую возможность.

Установка – психологический орган, который объединяет в себе внутреннее и внешнее, сознание и поведение. Создание духовной установки идет через объединение молитвы и действия. Как этого с точки зрения психологических закономерностей можно добиться технически?

Например, одним из результатов покаянного самоанализа могут быть маленькие простые обещания Богу и себе – попросить прощения у обиженного, навестить забытого, поблагодарить, того, к кому мы оказались неблагодарны. Как сберечь от суеты и забывчивости эти маленькие обеты? У нас есть для этого чудесный духовный инструмент – молитвенное правило. Почему бы, например, в число коротеньких молитвословий св. Иоанна Златоустого из молитв на сон грядущим не включить среди просьб об избавлении от вечных мук и кое-что попроще: «Господи, дай мне сил навестить Ирину Александровну, Господи, дай решимости попросить прощения у Миши».

Но для создания духовных установок можно не только желанное действие включить в молитву, но и молитву включить в действие. Для того, чтобы ВСТРЕЧА могла состояться нужно напоминать себе, что задача покаяния – не найти грех, а найти в себе того, кто готов к встрече с Господом.