В день памяти преподобного Феодосия Печерского, основателя общежительного монастырского устава и родоначальника монашества в Киевской Руси предлагаем вашему вниманию отрывки из книги игумена Марка (Лозинского) по творениям и письмам святителя Игнатия (Брянчанинова), объясняющие связь общего состояния христианства и монашества в частности.

Считая монашество богоустановленным и уподобляя его подвигу мученичества, епископ Игнатий никогда не отделяет его от богоустановленного христианства.

«Монашество, — по справедливому заключению епископа Игнатия, — основано на христианстве, зиждется на нём и им утверждается… Оно есть особый его (христианства) вид, особенное проявление».

Если преуспевает в мире христианство – наступает и расцвет монашества; если же ослабевает христианство в мире – клонится к упадку и монашеская жизнь. Упадок нравственности монахов находится в тесной зависимости от нравственности мирян. Между христианами, живущими в мире, и монахами-христианами, живущими в монастырях, по наблюдениям епископа Игнатия, всегда существовала самая тесная связь.

«Жители монастырей, – пишет он, – не слетели туда с луны или с какой другой планеты; они вступили из среды земного грешного мира. Нравственность, которую осуждают «миряне» в монастырях, образовалась посреди мира, питается, поддерживается сношениями с миром».

В дни жизни епископа Игнатия монашество подвергнулось со стороны многих светских лиц справедливым и еще чаще несправедливым нападкам.

Вступая в защиту монашества, истинный поборник иночества писал: «Многие ныне жалуются на него (монашество), видя или отыскивая в нём разные недостатки; но монашество – барометр, который, стоя в уединенной комнате, со всех сторон замкнутый, с точностью показывает состояние погоды на улице», – состояние вообще христианства.

Основываясь на свидетельствах старцев-иноков, с которыми епископ Игнатий так часто любил беседовать, он пришел к выводу, что еще в начале 19-го столетия вступало в монастырь много лиц, сохранивших девство, никогда не вкушавших вина, хорошо изучивших Священное Писание и творения св. отцов и не расстроивших своего воображения чтением пустых светских книг, людей, не растративших свое здоровье злоупотреблениями, привыкших часто посещать храм и имеющих многие другие благочестивые навыки. Они, получив строгое благочестивое воспитание в миру, становились строгими и сильными монахами по душе и телу.

Но во время прохождения самим епископом Игнатием многотрудного монашеского поприща нравственность христиан значительно понизилась. «Ныне ослабевшее христианство приготовляет и доставляет, соответственно своему состоянию, слабых монахов», – пишет он.

Долгая жизнь в монастырях убедила Владыку в том, что вступление в его время девственника в монастырь было величайшей редкостью, почти не встречалось среди вступающий лиц в монастырь людей, не стяжавших в мире порочных навыков и не расстроивших злоупотреблениями своего здоровья. Большинство вступавших в монастырь были слабы телом и душою, с расстроенным воображением, с притупленною совестию. Для подобных людей борьба с собой, личный подвиг нравственного совершенствования был, – по заключению владыки Игнатия, – весьма затруднителен. «Вступили они в монастырь, – пишет он, – сняли мирские одежды, облеклись в черные иноческие, но навыки и настроение, получаемые в мирской жизни, остались с ними и, пребывая неудовлетворенными, приобретают новую силу».

С большой грустью великий поборник монашества отмечал, что в обителях «весьма часто актерской наружностью маскируется безнравственность», и что «истинным монахам нет житья в монастырях от монахов-актеров».

В чём же скрывались причины столь бедственного состояния монастырей при их видимом благоденствии и процветании?

В ослаблении христианства вообще в людях заключалась первая и основная причина ослабления монашества. «Ослабела жизнь иноческая, как и вообще христианская; ослабела иноческая жизнь потому, что она находится в неразрывной связи с христианским миром, который, отделяя в иночество слабых христиан, не может требовать от монастырей сильных иноков, подобных древним, когда и христианство, жительствовавшее посреди мира, преизобиловало добродетелями и духовной силой».

Вторая не меньшая причина ослабления монашества, по мнению истинного монаха-епископа Игнатия, состояла в почти повсеместном оставлении в монастырях внутреннего духовного делания, которому он, вслед за святыми отцами, придавал первостепенное значение.

«Важная примета кончины монашества, – писал он, – повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностью напоказ».

«В современном монашеском обществе, – пишет он в другом письме, – потеряно правильное понятие об умном делании. Даже наружное благочинное поведение… почти всюду оставлено…» «Теперь всё искоренилось, осталась одна личина благочестия, сила иссякла. Может быть, кроется где-либо, как величайшая редкость, какой-либо остаток прежнего. Без истинного умного делания монашество есть тело без души».

Как следствие оскудения духовного подвига в монашестве явилось почти полное оскудение истинных старцев-руководителей, способных вести за собой монашествующих к духовному преуспеянию.

Несмотря на столь плачевное состояние монашества в духовном отношении, епископ Игнатий имел в себе столько внутренней силы, основанной на вере во всеблагой Промысл Божий, что умел и в современном ему монашестве отыскать положительные стороны и верил в духовное преуспеяние будущих иноков. Он писал «…еще монастыри, как учреждение Святого Духа, испускают лучи света на христианство, еще есть там пища для благочестивых, еще есть там хранение евангельских заповедей, еще есть там строгое догматическое и нравственное Православие; там, хотя редко, крайне редко, обретаются живые скрижали Святого Духа».

Посвящение владыкой Игнатием пятого тома своих творений специально в «приношение современному монашеству» наглядно говорит о том, что он верил в возможность духовного преуспеяния иноков в его время и в будущие времена.

В своих богомудрых творениях он преподал как современному ему монашеству, так и всем последующим поколениям иноков прекрасное руководство для прохождения правильного внутреннего подвига, который один может возродить греховное человеческое естество. «Духовный подвиг образует истинных, сознательных монахов. Он один может ввести в монастыри и поддержать в монастырях строго-нравственный порядок, образуя в братстве духовную силу и связь», – писал епископ Игнатий. Лишь правильная духовная жизнь инока приводит его к духовному обновлению, и в этом обновлении каждого инока заключается тайна возрождения всего монашества.

По книге: Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова). Игумен Марк (Лозинский).

Художник Сайда Афонина. «Преподобные Антоний и Феодосий Киево-Печерские»